Часть 4.

ИСТОРИЯ«БЛУДНИЦЫ»

Глава 1.

КАК В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ «БЛУДНИЦА» УПИЛАСЬ КРОВЬЮ СВЯТЫХ

В процессе рассмотрения основных вопросов, волнующих ум верующего человека, обнаруживается крайняя необходимость осветить деятельность третьей темной силы последних времён – т.н. «блудницы». Этот вопрос касается нашего спасения в лоне Церкви, и в наши лукавые дни особенно актуален, ибо как никогда наличествует опасность попасть в подмену Церкви – в какое либо отделение «синагоги сатаны». Безусловно, авангардом темных сил, прикрывшихся видимостью церкви, является эта «жена, сидящая на звере багряном» - Московская патриархия, которая для ещё большей маскировки называется даже «Русской Православной Церковью». Приведенного здесь материала, раскрывающего образ Вавилона Великого, блудницы, казалось бы, вполне достаточно, чтобы, прочитав его, ужаснуться и бежать из храмов МП на поиски действительно верной Богу Церкви, или даже оставаться какое-то время только с домашней молитвой, если не обретается путь, ведущий в истинную Церковь.

Человек, любящий истину и свое спасение, легко обнаруживает, что основным виновником страшного положения нашей Отчизны, победного шествия апостасии является именно Московская патриархия, её компромиссная, примиренческая со злом и ложью т.н. «гибкая церковная политика», введенная основателем её митр.Сергием (Страгородским). Рассказать, кто он такой и как он произвел это поистине дьявольское деяние и является задачей этой главы.

Безусловно, не всегда причиной падений являются характер человека и его убеждения, ибо известно, что лжепророки будут стараться прельстить, «если возможно, и избранных ». В тех страшных условиях, под пятой красного зверя могли пасть и избранные. Однако некоторые моменты биографии митр. Сергия говорят о его изначальной склонности к неверности, к невраждебности врагам Христовым.

Еще, будучи ректором СПБ Духовной Академии в первые годы своего епископства в 1901-05 годах он своевременно предупреждает студента-революционера, которому грозил арест за участие в бунтах. В эти же годы он председательствует в «Религиозно-философских собраниях», которые после одиннадцатого заседания были запрещены правительством за революционный дух; позднее из этого общества вышли лидеры революционнаго движения в Церкви (в частности: еп. Антонин (Грановский), прот. Александр Введенский и он сам).

Оплакивая жертвы 9 января 1905 г. епископ (в то время) Сергий вину возлагает на правительство, но не упоминает ни слова о происках скрытых врагов, обманно выведших народ подать «петицию» царю скопищем в триста тысяч человек. А что было бы, если бы эти люди, руководимые еврейской партией бунд и большевиками, были допущены на дворцовую площадь, да с такой петицией, в которой после слез о своей горькой судьбе начинаются требование: «Не лучше ли нам умереть всем трудящимся? Пусть живут и наслаждаются капиталисты и чиновники. Немедленно повели созвать представителей земли русской ... Повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей тайной и равной подачи голосов, это самый наш главный и единственный пластырь для наших ран». Затем следуют еще тринадцать пунктов, в том числе, все свободы, равенство без различия вероисповеданий и национальности (излюбленное требование евреев), ответственность министров «перед народом», политическая амнистия, и концовка: «Повели и поклянись исполнить их ... А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом».

Как видим, в этой «челобитной», не смотря на плаксивый тон, собраны не просьбы об улучшении жизни трудового народа, а требования свободы для свержения власти. С каких это пор у рабочего стало «главным и единственным пластырем ... для ран» - правило выборов.

Но еп. Сергий вопиет по этому поводу: «Как хочется повторять этот крик (Иовa. 3,4-6) уязвленной души по поводу злополучнаго 9 января... Толпы рабочих несколько тысяч человек (забастовало, говорят, до 14 тысяч) с женами и детьми, с крестным ходом пошли к дворцу, к государю, как они говорили, а войска встретили их ружейными залпами... Убито 96 человек, ранено 333, не считая, конечно, многих других, не вошедших в регистрацию... Виноват ли доверчивый народ, в жизни которого всегда есть много неустройства, лишений и обид и которому всегда есть, о чем пойти и просить себе милости и защиты, виноват ли он, что и на этот раз он собрался и пошел просить о своих нуждах?...» (Патр. Серг. и его дух. Наследст.) Здесь Сергий указывает и число погибших, но не сказал, почему войска вынуждены были стрелять, лишь указывает: «Выпала печальная доля стрелять по приказу свыше в беззащитную толпу»... Приказа же свыше не было, и войско было поставлено не для расстрела, а как заслон, чтобы не пустить на площадь такое скопище революционеров. Такого количества полиции правительство для разгона не имело, и никто не мог подумать, что люди с челобитной пойдут на войско. Полковник дал приказ толпе остановиться, но толпа продолжала двигаться. После повторного требования остановиться, также неисполненного, полковник приказывает солдатам сделать залп вверх. Толпа вздрогнула и остановилась, но заводилы, явно матерые враги правительства кричали людям, чтобы они шли дальше, а солдатам: «Солдаты, не стреляйте в народ!». Что оставалось делать войску? Ждать, когда будут смяты многолюдной толпой? Поэтому полковник дает приказ, беря грех на свою душу, стрелять по наступающей толпе. И это одинаково произошло по всем четырем улицам, ведущим к дворцовой площади. Сергий здесь плакался ... Однако, когда так поступили большевики с демонстрантами в поддержку Учредительнаго Собрания в 1918 году, с его стороны осуждения не последовало, и вообще весь путь краснаго колеса с кровавым следом никогда им не осуждался; наоборот: он всегда покрывал злодеяния большевиков, будучи единым с ними. Это же унаследовали и его преемники.

В интеллектуальной одаренности и богословской эрудиции митр. Сергий был выдающимся, и потому с 1911 г. является членом Синода и признается многими «мудрым».

В момент прихода к власти Временного правительства новый обер-прокурор В. Львов изгоняет из Синода всех членов с монархическими убеждениями и оставляет лишь архиепископа Сергия, принимая во внимание его невраждебность к революции; ему же он поручает собрать и возглавить новый Синод. Теперь в Синоде оказались и будущие лидеры обновленчества. Но всего ярче проявились убеждения строителя «гибкой политики» в годы обновленческой смуты.

Св. Патр. Тихон, приняв бразды правления Российской Православной Церкви, проявил себя стойким защитником православия и интересов Церкви. Он открыто обличает изуверов большевиков за все их кровавые деяния (к примеру, его письмо во ВЦИК от 26 окт. 1918 г.) и предает их анафеме. В 1921-22 годах при страшном голоде в Поволжье, вызванном засухой и русофобской политикой большевиков - насильственным изъятием «излишков» урожая у крестьян, продразверсткой, приведшей к отказу выращивать эти излишки, - Св. патр. Тихон начинает производить сбор средств в помощь голодающим, обращается за помощью к другим церквам, возглавляет «Комитет помощи голодающим» (ПОМГОЛ). Однако большевицкие власти разогнали это народное образование. Тогда патр. Тихон обращается с воззванием от 19 февр. 1922 года ко всем православным приходам, чтобы жертвовали драгоценные церковные вещи, не являющиеся необходимыми в богослужении. Однако из всех собранных пожертвований голодающим не поступило от большевиков ни гроша, эти средства шли на что угодно, но только не на хлеб голодным. Захватившим власть евреям-большевикам нужно было не это, к тому же им не подходило то, что ореол милосердия одевается не на них, а на Церковь. Поэтому через несколько дней после послания Патриарха выходит от них декрет от 23 февраля о насильственном изъятии церковных ценностей, а в этом уже усматривалось не только насилие, но и кощунство, и святотатство. Патриарх вынужден был обратиться к православным людям с призывом защитить церковное имущество (28 февраля), не допустить расхищения его и осквернение святынь при изъятии. Расчёт врагов Церкви оправдался: местами пролилась кровь при насильственном изъятии со стороны одних и при защите – других. Стали происходить судебные процессы над духовенством. В Петрограде были приговорены к расстрелу и расстреляны митр. Вениамин, архим. Сергий, проф. Ю. П. Новицкий и И. М. Ковшаров. В Москве также были приговорены и расстреляны 8 свящянников и 3 мирянина. В это же время (9 мая) был взят под арест и Св. Патр. Тихон.

Однако все это происходило не по простому стечению обстоятельств: все шло по заранее спланированному коммунистами плану. Всего лишь через пять дней после ареста к Патриарху являются революционеры в рясах: протоиереи Александр Введенский и Владимир Красницкий, священники Александр Боярский и Евгений Белков, и псаломщик Стадник. Эти «деятели» постарались обвинить Св. Патриарха в развале Церкви неумением ладить с властями и предложили передать правление другому иерарху, обязуясь со своей стороны вести посредничество в передаче полномочий. Патриарх дал им ключи от канцелярии с тем, чтобы они передали их митр. Ярославскому Агафангелу (Преображенскому), которому он и поручил занять пост Местоблюстителя патриаршего престола, не надеясь выйти живым из большевицких застенков, как св. мученик Царь Николай II Александрович.

Однако эти лица отыскали еп. Антонина (Грановского) и еп. Леонида Верненского, уже известных своими революционными взглядами, и совместно с ними объявили высшее Церковное Управление (ВЦУ). В считанные дни к ним примкнуло уже довольно много единомышленников, из числа которых они набрали 56 уполномоченных для захвата власти на местах. Это приводит к мысли, что события развивались не самотеком, а шли по заранее подготовленному плану, проводимому опытной агентурой. И в то же время видно, что давняя «проповедь» «Николаитов » была не пустым звуком. В числе примкнувших к ВЦУ одним из первых оказался митр. Сергий (Страгородский). При виде такой революционной оперативности он с архиеп. Серафимом (Мещеряковым ) и архиеп. Евдокимом (Мещерским ) издает так называемый «меморандум трех» - воззвание ко всем иерархам подчиниться революционному ВЦУ - «единственно канонической церковной власти» (16 июня 1922г.). И все свои дальнейшие предательские деяния он именовал единственно каноническими, а последователи его «гибкой политики» назвали его «великим канонистом».

Но в это время, получивший благословение взять в свои руки церковное управление митр. Ярославский Агафангел, почувствовав неладное, пишет 18 июня и разсылает свое Послание всем архипастырям с призывом считать каждую епархию автокефальной до восстановления центральной власти, так как в Церковь ворвались волки.

Примечательно то, что вышедшие в одно время послания двух виднейших иерархов, имеют абсолютно противоположное направление. Эти два иерарха еще не раз столкнутся и покажут эту противоположность. Митр. Агафангел вскоре был арестован и отправлен в ссылку в числе еще многих архиереев, отказавшихся подчиниться революционной церковной власти - ВЦУ. Митр. Сергий, призвавший всех подчиниться ВЦУ, вскоре вошел в их Синод. Глядя на «мудрого» иерарха, 37 епископов последовали за ним в это сатанинское сборище. Он же, будучи «великим канонистом», не произвел ни единого осуждения взбесившихся «красных попов» - обновленцев. Не осудил он и их беззаконнейший Собор 1-9 мая 1923 года, на котором эти большевики в рясах осудили патр. Тихона на лишение всех степеней священства и даже монашества, и не вышел из состава их. Беззаконных постановлений по революционной «канонике» они успели издать массу и что поразительно - половина архиереев (из 78 на свободе), равняясь на «мудрого» митр. Сергия, примкнувшие к ним, не покинули их даже после таких деяний... Если у Христа, у Иакова Израиля, у апостолов (70) и семи архидиаконов было по одному «сыну погибели» (Иуда, Дан, Николай Антиохиец), то у Российских архиереев их оказалось уже при самых первых испытаниях - т.е гораздо больший процент, чем в Ангельском мире в момент революции дьявола. Митр. Сергию было из кого набирать себе помощников как для захвата власти, так и для беззаконнейших реформ.

Св. патр. Тихон, как некогда многострадальный Иов, не успевал ужасаться от все новых известий, из которых одно было страшнее другого. А тут еще неослабевающее давление со стороны ГПУ с требованием пригнуться перед ложью и насилием, на что и рассчитана была вся эта кампания. И Св. Патриарх решился пожертвовать собою, предать себя на суд истории, и ради спасения Церкви пойти на компромисс с властями, чтобы успокоить их, но в то же время не перейти грань позволенного. Он 16 июня 1923 года обращается к представителям советской власти с просьбой об освобождении из заключения с заверением окончательно отмежеваться «как от зарубежной, так и внутренней монархически-белогвардейской контрреволюции», с которой, надо сказать, он никогда и не был связан. Однако по терминологии можно видеть, кто диктовал ему этот текст, и какую муку претерпел Патриарх в том ужаснейшем положении. И то надо заметить: он дает заверение не от лица Церкви, заставляя всех иерархов поступить так же, как это сделал впоследствии митр. Сергий, а только от себя лично, как отдельный гражданин страны.

25 июня он получил свободу и при первом же богослужении с амвона, а потом и в Послании производит истинный суд над обновленцами. С этого момента вражеские устои стали рушиться: приходы обновленцев стали пустеть и переходить в верную Церковь; стали возвращаться с покаянием архиереи и священники. Среди возвращенцев оказался и митр. Сергий.

Далее происходит что-то невероятное: или в связи с тяжелыми обстоятельствами, или под давлением большевиков, а может по особому смотрению и попущению Божию, так как пришло время испытаний, - Патриарх принимает митр. Сергия в сущем сане, а потом (21 мая 1924 г.) вдруг берет его в свой Синод, хотя, казалось бы, его отступничество было налицо.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и рассмотреть один документ, четко характеризующий убеждения этого церковнаго деятеля, изобретателя «новой церковной политики». Свои убеждения относительно этой политики он достаточно хорошо изложил еще за три года до своей знаменитой Декларации в статье «Православная Русская Церковь и Советская власть», датированной 20 декабря 1924 года и завизированной Е. Тучковым, которому ГПУ поручило заниматься «ликвидацией религии».

Статья направлена на обоснование необходимости созыва Поместнаго Собора, так как управление Церковью в то время патр. Тихоном он находит ненормальным: «В настоящее время у нас нет постоянно присутствующей власти, которая была бы компетентна, решать вопросы, превышающие полномочия исполнительных органов. Без Собора все такие вопросы или остаются без разрешения, или разрешаются лишь устно и предварительно, чтобы окончательное решение получить на Соборе». Далее Сергий указывает препятствия к созыву Собора, предлагает три «основные» вопроса для разрешения их Собором и тут же дает ответы на них, не дожидаясь соборного решения. Фактически все три его темы сводятся к одному: «нормализации» отношений с советской властью, для чего Церковь должна войти в соглашение с государством, так как иначе последнее не допустит созыва Собора и вопросы (какие-то) останутся нерешенными. Главной же помехой к созыву Собора является, по его мнению, не изначальная направленность большевистского режима на уничтожение Церкви, а недоверие Советского правительства, в каковом повинна именно Церковь. Поэтому последняя должна развеять это недоверие, показав, что она вовсе не такая уж контрреволюционная, какой кажется. Первым поводом к недоверию является якобы то, что Церковь до революции была в государстве таким же ведомством, «вроде военного ведомства, или какого-нибудь из министерств. Каким образом, спрашивается, при разрушении всей системы только эта часть осталась нетронутой? Более того, каким образом она может претендовать на свободное существование в СССР?» Полная ложь этой аргументации заключается в том, что Церковь это не ведомство, а стомиллионная Святая Русь, и если управление ее - Святейший Синод походил чем-то на «ведомство» или министерство, разрушенное захватившими власть врагами Бога, то это не лишает Её права на существование. Наоборот, такая разбойничья власть ни по Божеским, ни по человеческим законам не имеет права существовать. Держится же эта власть только за счет зверского насилия и тотальной лжи, и потому винить Церковь в том, что она не такая или этакая, абсурд.

«Во-вторых, не могут забыть нам и того, что Православная Церковь тогда считалась официально одним из столпов царскаго режима, что православное духовенство в главной своей массе сейчас на правой стороне, а некоторые его представители участвовали в Союзе Русскаго народа».

Митр. Сергий здесь не скрывает своих крайне антимонархических убеждений: для него управление народом Церковью, посредством помазанного Ею Монарха, это беззаконие, а Союз Русского Народа (народное движение в защиту Православия и монархии от жидов и коммунистов) - уж совсем дело позорное! Далее он указывает, что Собор 1917-18 годов был «из элементов контрреволюционных и занявших контрреволюционную позицию. А что православно-церковное общество в душе и доныне остается таким же, доказывает его поведение там, где оно не боится Советской власти (эмигрантские выступления под флагом Православной Церкви Заграницей, в частности пресловутый Карловацкий Собор (сноска м. Сергия)»... «Как же нам отвечать на такие обвинения и на такое отношение к нашей Православной Церкви, и что должна делать церковная власть в создавшихся условиях?» Далее Сергий направляет всю огромную статью на то, чтобы «научить» Церковь как показать Советской власти, что Она не является монархической и враждебной революции. Участники Собора, видите ли, съезжаясь на Собор, не посмотрели на себя, что остаются верными Православию и монархии, тогда как они должны были бы, по его мнению, поклониться большевикам и служить им, как и он сам.

Для обоснования своей правоты он пишет, что нельзя «теперешнее стесненное положение ... приравнивать к эпохе гонений ... Правда, то, что некоторые из церковных деятелей у нас поплатились жизнью, а многим другим из них пришлось познакомиться с тюрьмой и ссылкой. Но причиной того не религиозное убеждение как таковое, а описанные выше политические отношения. Мы можем, открыто оставаться при наших религиозных убеждениях и в нашем сане, и никто нас за это преследовать не будет». Как видим, у сего «мудрого» абсолютно отсутствует понятие об исповедничестве, о верности Богу. Поэтому, по его убеждению все закрытые монастыри, пересаженные по тюрьмам иерархи, а также множество расстрелянных без суда и следствия (начиная от митр. Киевского Владимира и прот. Петр Скипетров, застреленного на паперти собора Александро-Невской Лавры), являются не жертвами осатаневших распинателей, а жертвами своих контрреволюционных взглядов, т.е. они сами виноваты, раз не успели вовремя стать большевиками в рясах! Вот в этом и состоит основа его веры, а надежда его в том, что добренькая жидо-большевицкая власть увидит Церковь совсем «хорошей» и изменит свое отношение к ней. Слепота и безверие при великой грамотности!

«Несомненно, - пишет он - и отношение Советской власти к нашей Церкви с течением времени постепенно сделается более спокойным и нормальным!... Тогда и наша Церковь наравне с другими, получит все права легального существования, с регистрацией ее учреждений и епархиальных и центральных и со свободой внешней деятельности в пределах закона. Тогда и Поместные наши соборы будут собираться невозбранно».

И какой же ценой, или каким методом должна Церковь заполучить исполнение этой розовой мечты? Уж не тем ли, который предлагал дьявол Христу при искушении в пустыне: «Если ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лук. 4:7)? Нет, это слишком грубо, митр. Сергий предлагает всего лишь: «Мы, совершенно не погрешая против веры и Церкви, можем быть в гражданском отношении вполне лояльными к Советской власти, (т.е. невраждебными к открытым врагам Божиим - большевикам с их богохульством и насилием над верой. В.П) и, не держа камня за пазухой, работать в СССР на общее благо».

Очень странно... Он что же никогда не слышал коммунистические измышления, по которым «общее благо» коммунизм есть достижение и удел «людей сознательных», т.е. людей коммунистическаго воспитания без всяких религиозных «предрассудков», иными словами членами этого «общего блага» должны быть убежденные атеисты. И если бы он дальше захотел заглянуть в сущность их планов, то увидел бы рай «тайны беззакония», в котором православным нет жизненного удела.

Затем митр. Сергий предлагает следующий рецепт как сделать, чтобы советская власть разрешила собрать собор, который должен заверить ее в своей полной лояльности. Для этого нужно ещё до собора дать большевикам доказательства такой лояльности, дабы они уверились в ней. Далее митр. Сергий переходит уже к вопросам, которые необходимо решить на соборе, к определениям, которые должен принять Собор. Он указывает три пункта планируемых определений, и, конечно же «первый из них должен определить отношение нашей Церкви к Советской Власти». Далее начинается подробнейшее наставление, как отойти от клятвы 1613 года, данной дому Романовых, а потом он, ссылаясь на постановление Собора 1917-18 г. не налагать прещения по церковному суду за политические убеждения или преступления, указывает на нарушение этого постановления теми, кого он явно не любит: «Поэтому поступили одинаково незаконно, в нарушение объяснимого определения Собора, и Карловацкий Собор, предавший: анафеме революционеров (если это правда) (?!), и покойный митр. Вениамин, угрожавший (?!) лишением сана контрреволюционерам». Откуда он брал такие данные, если не из головы? - Неизвестно. К тому же революционеры, как известно, должны быть наказуемы не столько за политические убеждения, сколько по гражданскому праву, как уголовники за разбой, и по церковному - как проповедники высшей лжи и насилия.

И, наконец, по первому пункту предлагает Сергий следующее определение Собора:

«1. Имея в виду, с одной стороны, что последний император из Дома Романовых Михаил Александрович объявил о своем отречении от престола в пользу народа, и, тем самым, освободил своих верноподданных от всяких обязательств по отношению к царской власти, а с другой, усматривая в окончательном утверждении Советской власти в пределах СССР изъявление воли Божией о судьбах нашего Отечества, Священный Собор, в виду данной ему от Пастыреначальника и Господа Иисуса Христа власть вязать и решить, сам разрешает всех православно верующих граждан СССР от данной ими церковной присяги на верность бывшему Императору и Его Наследнику, и предоставляет каждому из них, согласно своим убеждениям и велениям совести и в меру своих сил исполнять свой гражданский долг в новых условиях нашей государственной жизни, лишь бы каждый при этом хранил, как зеницу ока, свою православную веру и верность обетам, данным нами в Святом Крещении».

Итак, это первый пункт «определения Собора» до Собора. Сразу встает первый вопрос: кто такой митр. Сергий в данный момент? Он вчерашний помилованный раскольник, теперь же, судя по тону и содержанию его статьи, рвущийся к власти человек, хотя без сомнения знающий Указ Св. Патр. Тихона от 7 декабря 1923 года за номером 160, параграф 5, где говорится: «Активные работники обновленчества не должны занимать ответственных и административных должностей и даже после покаяния не могут быть избираемы на съезды и соборы» («Прав. Русь», 15, 93 г.). Так чего же ради он, спустя год, лезет со своими «соборными» определениями, если не имеет права быть членом Собора?

И второй вопрос: кому он готовил и подал свой проект? Иерархам, чтобы склонить их в свою коммунистическую веру? Видел или нет его Патр. Тихон и другие архиереи? Или он писал его специально для ГПУ, для Тучкова, ведь на нем стоит резолюция его, а не Патриарха? Держа нос по ветру, он некогда уловил, что реальная власть в руках Временного правительства, и потому один остается в Сvноде из прежнего состава; когда увидел, что церковная власть в руках революционеров -обновленцев, спешит не только примкнуть к ним, но и срочно пишет воззвание, открыто призывающее последовать за ним в это открытое сборище сатанинское. И теперь он видит, «в окончательном утверждении Советской власти», возможность для себя воцариться в Церкви, заручившись поддержкой этой власти. Иначе его забота об отмене клятвы Дому Романовых и получении свободы «исполнять свой гражданский долг в новых условиях», остается не понятной.

«2. «Во исполнение гражданскаго долга, лежащего на каждом из лояльных граждан СССР, Священный Собор постанавляет отселе правилом, что бы внешняя жизнь и деятельность Русской Православной Церкви, ее общественно-правовые отношения и хозяйственные дела сообразованы были с действующими гражданскими законами и распоряжениями Советской власти и от лица всей православной иерархии и духовенства торжественно обещает Советской власти ни самим не участвовать ни в каких контрреволюционных предприятиях и замыслах, не поддерживать таковым путем явной или тайной агитации и не допускать, чтобы православные храмы и другие церковные учреждения кем-либо были использованы в целях контрреволюционных. Отселе всякий епископ, пресвитер или диакон, клирик и вообще церковный деятель, позволивший себе что-либо из вышеуказаннаго, будет считаться ослушником настоящаго соборнаго определения и, смотря по вине и упорству, будет, подвергнут церковному наказанию, вплоть до лишения благословения занимать данную должность».

Как видим, здесь говорит или чистокровный Иуда, который ради собственной выгоды (власти) готов служить и сатане, или большевик, прикрывающийся рясой. Во всей статье антисоветская, контрреволюционная настроенность, осуждается им за её политичность, и в то же время он навязывает соединение с большевиками и служении их идее, не считая это политикой. И далее: если Собор 1917-18 гг. выработал определение не наказывать за политические преступления через церковный суд, то митр. Сергий уже диктует свою волю предполагаемому Собору, чтобы он издал определение о наказании противников большевицкого режима вплоть до лишения сана - «благословения занимать данную должность». Даже и сам тон изложения имеет чисто чекистскую окраску.

Во втором пункте определений придуманнаго Собора он так же рьяно отстаивает позиции большевизма в социальном отношении. Здесь полностью проклинается право на частную собственность и доказывается богоустановленность социализма, так как первые христианские общины, будто бы, создавались по социалистическому принципу, хотя они создавались не ради обобществления всего, а ради полной отдачи себя служению Богу. Но, когда христиане увидели, что для служения Богу мало удобства и пользы в том, что «все у них было общее» (Деян. 4:32), то те общины постепенно распались.

Основой «христианского социализма» первого века вовсе было не отказ от частной собственности, а добровольный отказ от всех земных привязанностей. Коммунистический же социализм создается только под предлогом блага; в основе же его лежит всестороннее насилие. Митрополит же Сергий, будучи убежденным коммунистом, пишет второе определение планируемого Собора: «...Священный Собор ... не находит непримиримых возражений против коммунизма как учения экономического, отрицающего частную собственность и признающего все общеполезное и нужное общим достоянием,.. и потому приглашает и благословляет верных чад Церкви бедных и неимущих, со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, радостно приветствовать узаконенный Советской властью в СССР коммунистический строй, а богатых, и имущих безропотно, во имя той же веры, ему подчиниться»

3. Подобным же образом он отстаивает и третий пункт своих большевицких убеждений: по вопросу церковной собственности. Еще не забылось устроенное коммунистами под предлогом помощи голодающим изъятие церковных ценностей, имевшее такие же, как и у митр. Сергия обоснования. Он, также как и большевики всеми путями старается доказать, что Церкви не надо иметь собственность, и нужно, по-видимому, отдать ее без прекословий коммунистам. Приводить контраргументы на все множество его лживых доводов, наверное, нет смысла, но стоит сказать одно, враги Божии, чтоб задавить экономически Церковь именно этого и добивались - отказа от собственности. И потому митр. Сергий, будучи явно одним из них, приводит третье «определение» своего мифическаго Собора: «Сообразуясь с действующими в СССР общими законами о собственности, и укрепляя свою решимость примером Первенствующей Церкви, Священный Собор признает, что Православная Русская Церковь в пределах СССР не имеет права на собственность и не владеет ни движимым, ни недвижимым имуществом, а потому русская церковная иерархия отказывается от всяких претензий на управление тем, что прежде называлось церковным имуществом» («Православное Обозрение» , No. 28 - 30, 2000г.).

Надо сказать, что все эти определения митр. Сергий стал воплощать в жизнь сразу по своем захвате власти, не дожидаясь Собора, а обещанием созыва Собора только прикрывал свои отступнические деяния. Также нужно учесть и то, что вышеприведенную статью он писал в то время, когда Церковью управлял еще патр. Тихон, т.е. как бы за его спиной, стараясь воздействовать на настроение властей в нужном ему направлении.

Теперь необходимо вернуться к рассмотрению дальнейших событий ...

25 марта (7 апр. н. ст.) 1925 года скончался Св. Патр. Тихон, по некоторым данным, не без участия ГПУ. По его завещанию пост Местоблюстителя патриаршего престола, занял один из троих указанных в этом завещании кандидатов (Митр. Казанский Кирилл, митр. Ярославский Агафангел и митр. Крутицкий Петр), остававшийся на свободе, - митр. Петр (Полянский). И тут совершается невероятное: митр. Петр идет еще дальше, указывая в своем завещании в числе троих своих заместителей на случай своего ареста или смерти митр. Сергия. И арест действительно не замедлил.

5 и 6 декабря 1925 г. митр. Петр, чувствуя надвигающуюся опасность, пишет два завещания, где в числе других (в одном, последним по счету, а в другом - первым ) значится митр. Сергий, как временно замещающий его. 10 декабря митр. Петр был арестован.

14 декабря митр. Сергий будто бы сообщил еп. Гавриилу (Красновскому) о своем вступлении в управление Церковью, так как два другие кандидата были сосланы. Сам он также был на положении ссыльного без права выезда из Нижнего Новгорода - центра его епархии. Несколько настораживает оперативность действий митр. Сергия: через три дня он узнает об аресте митр. Петра, узнает о том, что другие кандидаты не на свободе, получает на руки завещание и т.д.

Однако 22 декабря в Донском монастыре собрались оказавшиеся по разным причинам в Москве 10 епископов и, видя Церковь без управления, составили совещание и объявили Временный Высший Церковный Совет под председательством архиеп. Григория (Яцковского). Целью создания Совета объявили подготовку созыва Собора для избрания Патриарха. Непреднамеренность присутствия епископов в Москве доказывается неспокойным положением Патриархии. Так вместе с митр. Петром были взяты под арест еще около десяти епископов, проживавших и присутствующих по разным причинам в столице.

Митр. Сергий, узнав о создавшемся ВВЦС, пишет 14 января протест архиеп. Григорию. Тот же в свою очередь заявляет, что никто из них не знал о Завещании митр. Петра, и просит митр. Сергия возглавить их Совет. Но митр. Сергий вместо согласия отправляет под запрет в священнослужении всех десятерых епископов. Это было его первое проявление узурпаторских наклонностей. В отличие от него митр. Пётр получил власть не только по завещанию Патр. Тихона, но и по согласию всех епископов, присутствующих на похоронах.

Далее 1 февр. Архиеп. Григорий навещает митр. Петра в тюрьме и уговаривает передать ему управление, и он соглашается вручить управление ему совместно с архиеп. Николаем Владимирским и Дмитрием Томским.

Митр. Сергий не соглашается сдать полномочия и письмами при поддержке других иерархов, ссылаясь на то, что архиеп. Николай и Дмитрий не имеют возможности (как между прочим и он сам) находиться в Москве, убеждает митр. Петра не передавать власть десяти епископам.

22 апреля митр. Петр посылает ему письмо с оповещением об отказе передавать власть Совету десяти.

Эта история с борьбой за власть между митр. Сергием и десятью архиереями даже теперь не очень понятна, тем более она выглядела загадочной во время тех событий. Митр. Петр, находясь в заключении, не мог в то время знать, что руководители Совета десяти архиеп. Григорей и еп. Борис (Рукин) уже до его ареста, будто бы, готовились к захвату власти, согласовав все с ГПУ. Хотя и теперь это остается под сомнением. Не мог этого знать и митр. Сергий и боролся против них не потому, что они друзья врагов Божиих. Он отлично знал о стойкости и верности Православию архиеп. Григория в борьбе с обновленчеством в отличие от него самого. Тогда спрашивается: для чего он боролся? Из приведенного прежде материала ясно: им руководил революционный дух и жажда власти!

Однако в то время в заблуждение относительно его намерений попадали все. Митр. Петр не видел его революционности, даже не взирая на его уход в обновленчество и «меморандум трех». Явно он не был знаком, как и другие архиереи с вышеприведенной, так как она писалась только для ГПУ. В таком же заблуждении относительно него пребывали и митр. Киевский Михаил (Ермаков), и архиеп. Угличский Серафим (Самойлович), поддержавшие его в борьбе против григорьевцев. Поддержали или хотя бы согласились со вступлением Сергия на пост Заместителя и все другие архиереи, посчитав действия «десятки» неканоничными, а действия митр. Сергия - каноничными, хотя по указу патр. Тихона от 7 декабря 1923 г. о вернувшихся из обновленчества он не имел право «занимать ответственных и административных должностей». Все продолжали верить, что он «мудрый пастырь». И раз современники тех событий осудили указанных 10 епископов, то и наши современники продолжают осуждать их, хотя те по крайне мере в начале имели благие намерения и знали, кто есть Сергий.

Этот спор утих. Но большевицкий кагал не спал ночами от заботы, как разрушить и уничтожить Церковь. Не закончилось полностью дело с Советом десяти, как за неделю до письма митр. Петра об окончательном лишении их власти и оставлении её у митр. Сергея, большевики освобождают из заключения митр. Агафангела, имеющаго полные права на Местоблюстительство. В Перми, по дороге из ссылки с ним устраивает встречу представитель ГПУ Тучков, который обрисовывает положение в Церкви и обещает легализовать власть митр. Агафангела. Расчет ГПУ в данном случае не совсем понятен. Или их целью было полностью избавиться от митр. Петра, заменив его митр. Агафангелом, который считался более покладистым и менее авторитетным, но в таком случае они ошибались. Или возможно им нужно было мутить воду - нарушить мир в Церкви любыми средствами. Но тут могут быть и более дальновидные планы врагов Божиих, а в их хитромудрости сомневаться не приходится: они выводили и воспитывали «победителя» по методу выведения «крысиного тигра». Они отлично знали революционные убеждения митр. Сергия, но специально не допускали его до власти, строя препятствия на его пути, чтобы он все больше научался их приемам, распалялся в борьбе и отрезал себе путь обратно к порядочности, чтобы, наконец, увидев свое безсилие, прибег к их помощи и стал бы полностью зависимым от них. Они согласны были легализовать власть Григорьевцев, согласны были зарегистрировать местоблюстительство митр. Агафангела и после даже сделали это, хотя зная по его противодействию обновленцам, что он неспособен пойти на компромисс. Для этой же цели митр. Сергию было запрещено даже выезжать из Нижнего Новгорода и не оказывалось никакого содействия. Во всяком случае, замыслы сатаны были именно такими, а большевицкий центр естественно действовал под его непосредственным влиянием. Такой механизм является традиционным в многовековой масонской практике.

Митр. Агафангел, не подозревая замыслов ГПУ, уже из Перми извещает своим Посланием (от 18 апр. 1926 г.) о своем законном вступлении в должность Местоблюстителя. Законность же его не вызывает сомнений: по завещанию патр. Тихона он числится вторым после митр. Кирилла, который в это время был в ссылке, а по утери свободы митр. Петром, он едиснтвенный из трех Мстоблюстителей на свободе, и по определению Собора обязан автоматически занять пост. К тому же до своего ареста он по распоряжению патр. Тихона от 16 мая 1922 года уже возглавлял Церковь и теперь просто возвращается на свой место.

Однако митр. Петр узнает в тюрьме о его возвращении с опозданием. Не подозревая в это время о случившемся, он 22 мая извещает митр. Сергия об упразднении Совета десяти, а после узнав о возвращении митр. Агафангела, приветствует с вступлением в управление Церковью. Но тут об этом становится известно митр. Сергию и он сразу же вступает в борьбу за власть, под предлогом отстаивания полномочий митр. Петра. Происходит встреча митр. Сергия с митр. Агафангелом в Москве, ради которой большевики разрешили ему однократный выезд из Нижнего Новгорода. Потом происходит переписка всех троих. после которой свершается непонятное и даже пренеприятное: уже получивший согласие на регистрацию управления от советской власти, и согласие на передачу полномочий от митр. Петра, митр. Агафангел вдруг отказывается добровольно от управления и извещает 17 июня об этом в письме митр. Сергия, с просьбой продолжать заместительствовать, сославшись на свое нездоровье. Однако в этот же день 17 июня митр. Сергий, опираясь на поддержку еще каких-то епископов (благо отыскать таких среди вернувшихся из обновленчества ему было не особенно сложно), сообщает о запрещении в священнослужении митр. Агафангела за нарушение церковнаго мира.

Победа митр. Сергием, наконец, достигнута, хотя многие ее назвали захватом власти. Однако большевики опять продолжают отказывать в регистрации его управления. А тут еще за спиной ГПУ происходит по предложению архиеп. Иллариона (Троицкого) сбор голосов архиереев по вопросу об избрании Патриарха. Уже было собрано 72 голоса, когда об этом стало известно ГПУ. Митр. Сергия арестовывают: или за то, что не сообщил вовремя, или для дальнейшей воспитательной работы одновременно с возвеличением его в ранг исповедника и мученика за веру.
После него управление временно принял митр. Иосиф (Петровых), но, будучи сам вскоре арестован, передал власть архиеп. Угличскому Серафиму.

В апреле 1927 года митр. Сергий был выпущен на свободу, и сразу же стало видно, что его пребывание под арестом было не безполезным … для врагов веры. Он выходит с законченным «воспитанием» и с целым рядом привилегий: получает «благословение» на переезд из Нижнего Новгорода в Москву, при этом без запрета на выезд. Он получает разрешение и возможность созвать 18 мая совещание епископов-единомышленников и образовать свой Сvнод, хотя никакой реальной властью для этого не обладает, а всего лишь громким титулом Заместителя местоблюстителя патриаршего престола. Однако такая повышенная «милость» властей сразу всех насторожила, а составление Сvнода из малоавторитетных и прямо дискредитировавших себя отступничеством иерархов, а также явная неканоничность его образования вызвали протесты многих видных архиереев (митр. Кирилла, митр. Иосифа). Синод создаётся Поместным собором, а не одним человеком, хотя бы даже и Первоиерархом. Созванный же серигианский «синод» не являлся таковым, но представлял собой всего лишь что-то вроде канцелярии, не имеющей права подписи под документами. Но регистрация даже такого «синода» опять отставлена властями до исполнения Сергием главного условия, ради которого он и сподобился столь повышенной милости.

За два года до этого митр. Петр (Полянский), будучи Местоблюстителем, обращался к властям с просьбой о легализации своего управления, но получил в ответ невыполнимые условия: «1) издание декларации, определенного содержания, 2) исключение из числа управляющих епархиями неугодных власти епископов, 3) осуждение заграничных епископов и 4) дальнейшие контакты с правительством в лице Тучкова» («Нов. муч. России», прот. М, Польский). Митр. Петр наотрез отказался от этого, видя в этом такое деяние, которое ведет далеко за грань позволенного христианину. Канонически он, будучи Местоблюстителем, имел право сделать всё это только при согласии всех епископов, тем более, что ставилась под угрозу верность Богу и свобода Церкви. Но имел ли право идти на такой шаг его Заместитель, выступающий от его лица, и без согласования с ним? Когда после Сергию указывали на это, то он говорил, что митр. Петр передал ему власть без ограничений, и в тоже время, когда появлялись претенденты на власть, то он переворачивался и выступал как проводник воли митр. Петра.

Все ждали от Заместителя его основных шагов, и они вскоре последовали. Первой частью платы за явленную «милость» был выход пресловутой «Декларации» под названием «Послание пастырям и пастве» от 16 (29) июля 1927 г. Хотя, надо оговориться, что самым первым его деянием, было то, о котором он сам оповещает в своем «послании» обвинение всего духовенства Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) в антибольшевицких выступлениях. Он пишет: «Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его, будут исключены из состава клира, подведомственного Московской патриархии».

И он это сделал! Когда духовенство РПЦЗ, управляемой Синодом в Сремских Карловцах (Сербия) во главе с митр. Антонием (Храповицким) отказалось от такой подписки, то целиком было отправлено под запрет, фактически отторгнуто вместе с паствой от церковного единства против их желания и без их вины. Северо-Американская епархия во главе с митр. Платоном и Парижская, управляемая митр. Евлогием, дали уклончивый ответ и были временно оставлены Сергием без запрета, но несколькими годами позже также были «отлучены» за участие во вселенских панихидах по убиенным большевиками и за моления о гонимых ими.

Это, надо сказать, ужасно! Кажется, этот шаг мог произвести только неверующий человек или в отчаянии восставший против Бога. Это деяние у каждого христианина вызывает внутренний протест своей беззаконностью. Конечно, перечислением канонических правил и нравственных норм, которые нарушены этим деянием нельзя полностьб выразить тот дух предательства, но указать хотя бы главные беззакония необходимо.

Во-первых, по постановлению Поместного Собора РПЦ 1917-18 гг. за политические воззрения и деяния церковных взысканий не должно накладывать, потому как они относятся к области гражданской, а не церковной. Митр. Сергий единолично перечеркивает это постановление, тогда как отменить его имеет право или больший (Вселенский) Собор, или равный Поместный. К тому же моление о гонимых за веру и отказ признать гражданской властью самовластье захвативших христианскую страну открытых врагов Божиих не является политикой, а исповедничеством.

Во-вторых, Сергий без согласования с Местоблюстителем, которого он всего лишь временно замещал, не имел права решать столь принципиальные и важные вопросы. Когда же митр. Сергий свое требование о подписке в лояльности (невраждебности) советской власти стал распросранять по всей территории большевицкой державы, то среди отказников и противников этого зла был и сам Местоблюститель митр. Петр. Но он, находясь в это время в тюрьме в далеком Тобольске не мог сразу послать свой протест этому беззаконию; тем более он не имел такой возможности позднее, когда был отправлен вниз по Оби в селение Хэ в тундре. Когда же, наконец, эта возможность протестовать появилась, митр. Петр послал Сергию свой протест, но Сергий остался глух к нему.

В-третьих, подписку в лояльности государственной власти может потребовать от своих граждан правительство, но никак не Церковь и не церковные власти, потому как надо различать, что есть кесарево и что - Божие.

В-четвертых, требование лояльности от граждан, изгнанных заграницу и проживающих там, является вообще абсурдом: там у каждого из них свое правительство и давать или не давать такое заверение - личное дело каждого. К советской власти все они никакого отношения не имеют. Поэтому требование подписки со стороны большевиков и их марионетки - митр. Сергия является провокационным, заранее рассчитанным на отторжение от Церкви ее зарубежной части.

В-пятых, митр. Сергию, славящемуся своей ученостью, наверное, хорошо известно или должно было быть известно, что советская власть никак не может быть «кесарем» с момента объявления воинствующего атеизма государственной религией и введения однопартийной системы. С этого момента сов. власть является не кесарем, а антихристом, и заявление о своей в невраждебности к ней является ничем иным, как поклонением «зверю». При диктатуре одной партии с богоборческими и людоедскими устремлениями лояльность диктаторам со стороны Церкви Христовой является прямо изменой Христу, переходом в лагерь сатаны всех подписавшихся.

Кто такой «кесарь» по слову Спасителя? Кесарь (царь), вообще власть имеет своей обязанностью накормить и защитить свой народ, а если она берется за вопросы веры, то восхищает «Божие», становясь судией в вопросах той религии, которую насаждает. Царь в России был не только «кесарь», но и член Церкви, и далеко не последний, поскольку входил в алтарь через Царские Врата и причащался у Престола вместе с духовенством. Но если власть гражданская берется насаждать неверие, делает государственной идеей (религией) борьбу с верой в Бога, то она уже вышла за рамки «кесаря» и стала антихристом. В словах: «всякая власть от Бога», разумеется чисто гражданская власть, не касающаяся веры или неверия: жреческое сословие никогда не признавалось такой властью.

Невраждебность же к однопартийной системе с антирелигиозной направленностью есть добровольный отказ от свободы проповеди, от исполнения завета Спасителя: «Идите, научите все народы», потому что в данном говорит и учит одна партия, притом богоборческая, а остальные все слушают и беспрекословно выполняют её распоряжения.

В тексте «Декларации» постоянно сквозит или непонимание автором различия между кесарем и Божиим, даже вернее: между кесаревым и антибожиим, или притворство для более удобного проведения в жизнь своих замыслов. Вот хотя бы такие места:

«Тем обязательнее для нас теперь показать, что мы церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и правительством. Засвидетельствовать то и является первой целью наст. нашего послания». «Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Сов. Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его».

Здесь митр. Сергий ненамеренно употребляет такой оборот речи, что получается примерно такое: хотя быть лояльным к соввласти и есть удел равнодушных к православию и изменников ему, но он докажет, что и ревностные будут лояльными ... Это звучит подобно: «прельстить, если возможно и избранных».

В этом месте, а также в приведенном ранее отрывке, относящемся к Зарубежной Церкви, говорится о советской власти как о чисто гражданской власти с призывом не видеть ее богопротивности. Также предлагается и Советский Союз признавать не большевицкой богоборческой державой, в которой мы оказались духовно пленниками, а гражданской нашей родиной, т.е. советуется надеть синие очки и верить, что все окрашено вовсе не в красный дьявольским цвет, а в небесный.
«Мы хотим быть православными и в то же время признавать Сов. Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи».
Да, действительно, трудно совместить: быть православным и иметь радость от успехов антихристова царства в деле мировой революции, о которой мечтали в то время, или же в построении безрелигиозного общества - коммунизма.

И опять остается вопрос: понимал ли это «мудрый» Сергий или нет? Скорее всего он этого не понимал и не хотел понять, вера его была полухристианская, полукоммунистическая, что особенно хорошо видно из его приводимой ранее статьи от 1924 года. Он не видел ничего противозаконного в обновленчестве, никогда не обличал большевиков, а наоборот старался защищать их от нападок. Молись и спасешься, независимо от того верен ты Богу или стал другом врагов Его  вот такие примерно его убеждения, в точности повторяющие учение Валаама, Николаитов и Иезавели. Через это пагубное учение пали бывшие Ангелы, которые не видели зла в неверности Богу и в послушании отцу лжи...

Уговаривая митр. Агафангела не порывать с ним из-за этой декларации, он пишет: «Ни веры святой мы не предаем, ни от свободы церковной не отрекаемся». Какое досадное заблуждение: как раз и веру святую он предал, став «лояльным» врагам Христовым, и от свободы церковной отрекся, как уже говорилось, через лояльность к однопартийной системе богоборцев и их государственной антирелигии.

Еще ярче непонимание сущности его устремлений выявляется в его письме митр. Кириллу, противоставшему его узурпации патриаршей власти и созданию Сvнода без ведома митр. Петра в нарушение канонов.

Он пишет 2 января 1930 года: «Главным мотивом отделения служит наша «Декларация». В ней наши противники, сами не отрицающие обязательности (?) для каждого христианина (?) гражданской верности, (?) ... не совсем последовательно увидели заявление не таких же, как они, земных людей, граждан СССР, а заявление самой Церкви (?), как благодатного учреждения. Отсюда - критика о подчинении Церкви государству, Царства Божия - царству мира, и даже Самого Христа - велиару. Упразднением Сvнода таких фанатиков не примиришь». В этой кратенькой цитате такое количество нелепого, говорящаго о непонимании автором важнейших моментов истины, что на разбор его нужна целая глава. Здесь же необходимо просто указать эти нелепости. Митр. Сергий называет свою «Декларацию» «заявлением самой Церкви». Он свои христопродажнические мысли считает учением Церкви. Что это: прелесть или трюк авантюриста? За год до написания этих слов почти такой же вопрос был ему задан священномучеником еп. Дамаскиным (Цедриком), который в письме упрашивал его раскаяться и вернуться к верности Богу:

«На мои два вопроса:

1. Считаете ли Вы, Ваше Высокопреосвященство, что решение Ваше является голосом соборнаго иерархического сознания Российской Церкви?

2. Имеете ли Вы основания считать Ваш личный авторитет достаточным, чтобы противопоставить его сонму маститых иерархов, совершенно не разделяющих Вашу точку зрения?
Вы, Ваше Высокопреосвященство, не дали мне ответа, чем привели меня тогда в крайнее смущение».

Ответ на его вопросы ясен для каждого здравомыслящего: делать «заявление» от лица всей Церкви он не имел права: он не имел согласия всего епископата ни на свое воцарение, ни на проведение в жизнь своих новшеств, которые пошли в ущерб всей Церкви и вызвали всеобщее несогласие. Если даже для выдвижения кандидатуры на епископство требуется согласие всех епископов «области» - поместной Церкви, то, что же можно сказать о введении новой церковной политики? Соборный разум Церкви проявляется даже в возглашении «аксиос» (достоин) при рукоположении. Сергий же полностью попрал соборнось Церкви.

Лояльность митр. Сергий называет здесь «гражданской верностью», во что действительно она и вылилась, особенно тогда, когда его последователь современный сергианский патриарх Алексий 2 стал носить звучную чекистскую кличку «Дроздов» [*] , а его митрополиты получили агентурные имена: Адамант, Аббат, Островский, Агат и т.д. И опять это лукавое утверждение о гражданской сущности большевизма!

Режут слух и слова об обязательности для каждого христианина такой верности большевизму. Он прямо называет «фанатиками» тех, кто увидел в лице большевицкой власти антихриста. Таких, естественно, примирить с сатаной нелегко нужны гонения, и Сергий принялся «примирять» несогласных большевистскими методами и руками ГПУ.

Ни с кем не согласованные новшества появляются и в богослужении: он вводит в поминовение наряду с именем местоблюстителя свое имя, что уже было неприемлемо для многих, особенно после его захвата власти и издания «Декларации». Затем следует указ об отмене ежегодного поминовения 25января/7 февраля всех замученных и убиенных коммунистами, установленного Поместным Собором в 1918 году. Это положение мог бы отменить только равный Собор. Далее он вводит особое прошение в ектению: «Еще молимся о богохранимой стране нашей, властях и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте». В словах «о богохранимой стране нашей» содержится просто издевка над чувствами молящихся россиян: в чем видна «хранимость» их в те страшные дни, когда Россию попирали враги всякой правды, когда кровь текла рекой, когда каждый жил под страхом, что в любую ночь арестуют и увезут неизвестно куда. Хотелось бы на эту успокаивающую ложь ответить словами древнего судьи Гедеона: «Если Господь с нами, то отчего постигло нас все это бедствие?» (Суд. 6,3).

А какой смысл в молитве за большевистское правительство, выраженное словами «о властех»? Он желал большевикам благополучного царствования на захваченном разбойничьим образом престоле и успеха в их кровожадных устремлениях? Или успеха в уничтожении веры Православной, ведь все видели в то время, что в этом состоит цель воцарения «зверя»? И воинству их он повелел вымаливать не иное, как завоевание мирового господства, ибо все устремления большевиков в то время были на совершение всемирной революции.

В этом же году после введения всех новшеств начались по указанию большевиков увольнения на покой сосланных архиереев и переводы епископов на другие кафедры, при этом местные власти по указанию сверху отказывались регистрировать вновь присланного, и неугодный архиерей оставался не у дела.

Все это и тем более «Декларация» с обязательной подпиской под ней вызвало протест почти всего духовенства. Как пишет игумен МП Иоанн (Снычев) (впоследствии «митрополит Ленинградский») в своей магистерской работе «Оппозиции митр. Сергию», что из 5000 экземпляров «Декларации», разосланных по епархиям и приходам, вернулись обратно с отрицательными отзывами и протестами, при этом в некоторых областях процент возвращенных «Деклараций» достигал 90%. Большая часть архиереев и священников, протестуя против принудительного подписания этой Декларации, отказывается поминать за богослужением митр. Сергия. От него отделяются старейшие и достойнейшие (законные кандидаты на местоблюстительство) митрополиты: Кирилл Казанский, Агафангел Ярославский и Иосиф Петроградский с их викарными епископами, также еп. Виктор (Островидов ), еп. Алексий (Буй), почти все сосланные, отправленные на покой, томящиеся на Соловецком острове (большинство из 26). Соотношение противников и сторонников митр. Сергия такое: из 150 архиереев, числившихся в 1927 г. «отделяются от него более 80 архиереев, позиции 17 требуют уточнения, хотя есть все основаиия считать, что они не разделяли линию митр. Сергия, 8 архиереев первоначально не поддерживали линию митр. Сергия, хотя со временем и изменили свое мнение» («Православная Русь», 14, 97 г.). Остальные либо поддерживали митр. Сергия, либо о них нет данных.

Итак, митр. Сергий высказал самонадеянно открытую ложь, назвав свою «Декларацию» «заявлением самой Церкви».

Очень больно осознавать такой печальный факт, что русские архиереи могли уже в то время идти вслед такому безумию. Они не смогли постигнуть простейшую и в то же время важнейшую заповедь о верности Богу, которая положена в основу борьбы со дня восстания дьявола. Ради исполнения её шли на костры и под меч все наши мученики, чтобы не войти в союз с врагами Христа, еретиками и иноверцами. Невраждебность к открытым врагам Божиим есть предательство Бога, ведь их Церковь даже не отпевает.

И все-таки надо сказать, что вся Церковь протестовала против открытого предательства ее интересов. Безумцам следовало одуматься и не входить в единение с врагами Божиими. Архиереи упрашивали и молили митр. Сергия остановить начатое зло. Приведем отрывок из письма архиеп. Серафима (Самойловича), который управлял Церковью во время пребывания митр. Сергия под арестом, и который с радостью вернул ему власть при его возвращении: «Неужели у вас не найдется мужества сознаться в своем заблуждении, в своей роковой ошибке изданием Вами декларации от 16/29 июля 27г.? Вы писали мне и искренне верили, что избранный Вами путь принесет мир Церкви. А что же видите и слышите теперь? Страшный стон несется со всех концов России... Неужели эти стоны страдальцев с берегов Оби и Енисея, из далеких островов Белого моря, из пустыни Закаспийска и с горных хребтов Туркестана не доносятся до Вашего сердца? Как же Вы могли в своей декларации наложить на них и на многих клеймо противников нынешнего гражданского строя, когда они и мы по самой духовной природе своей всегда были чужды политике... Проявите мужество, сознайтесь в своей роковой ошибке, и если невозможно вам издать новую декларацию, то ради блага и мира церковного передайте права Заместителя другому. Я имею право писать эти строки и делать вам это предложение, ибо меня теперь многие укоряют, что я поспешно и безоговорочно передал вам заместительские права... И если идут отделения епархий и приходов от вас и Вашего «Синода», то это набат, страшный набат истомленных верующих сердец» (24 января/6февраля 1928г.).

С подобными мольбами и увещаниями обращались к Сергию многие иерархи. Особенно красочно и подробно освещены все его неправды и сделан призыв к покаянию Епископом Дамаскиным в уже цитировавшемся письме (29 мая 1929 г.). «Умоляю Вас: внемлите, Владыко, скорби и стонам верующих, кои отовсюду несутся к Вам, кои даже за полярным кругом не давали нам покоя, внемлите общему голосу верующего народа, какой, несомненно, является и «голосом Божиим», трезво оцените отрицательные результаты вашего курса ... подумайте об ответственности Вашей пред историей и об ответе на страшном Суде Божием  и откажитесь от Вашего курса, от Ваших компромиссов; аннулируйте Вашу декларацию, как акт личного Вашего заблуждения и выходящий за пределы Ваших полномочий; явите себя глашатаем Вечной Правды ... - ибо церковь возликует, идя вслед за сим на новую Голгофу, и даже в страданиях своих благословит имя Ваше, зная, что главнейший источник разлагавшего ее начала Вами уничтожен. Но, увы! - если Вы, Ваше Высокопреосвященство, станете упорствовать в Вашем курсе, и открыто пренебрежете голосом Церкви, то она, продолжая свой крестный путь, откажется от Вас, как от соучастника с ее распинателями... Если Вы все же не внемлите, не возвратитесь, - то пойдете Вашим уклоном дальше, НО БЕЗ НАС».

Эти слова являются окончанием довольно обширного письма еп. Дамаскина (Цедрика). И, казалось бы, этих слов вполне достаточно, чтобы одуматься, но митр. Сергий этого не сделал, даже видя всеобщее несогласие с ним. Он прибегнул к ложной оговорке, что им все делается с согласия митр. Петра, но это - ложь. Местоблюститель был в заточении, отрезан от всякой информации и даже возможности писать. Когда же эта возможность появилась, он не преминул ей воспользоваться и написал Сергию: «Признаюсь, что из всех огорчительных известий, какие мне приходилось получать, самыми огорчительными были сообщения о том, что множество верующих остаются за стенами храмов, в которых возносится Ваше имя ... На мой взгляд, ввиду чрезвычайных условий жизни церкви, когда нормальные правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваша заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности» (26 февр. 1930 г.).

Здесь Местоблюститель разумеет его деятельность до издания «Декларации» и иудинской «гибкой политики». Сказано прямо без обиняков, но теперь сергиане в борьбе с верной Богу РППЗ(В) и эти слова извращают в свою пользу, трактуя их как благословение на продолжение управлять Церковью.

Сергий вместо того, чтобы повернуть назад, наоборот усугубил зло: стал применять репрессивные меры к противникам своего курса. Теперь преследования несогласных с его новой церковной политикой стали вестись как с его стороны, так и со стороны его патронов в Кремле: он отправлял под запрет своих противников, а большевики распределяли их по тюрьмам и ссылкам как врагов совесткой власти. Так 11 апреля 1928 г. митр. Сергий отправляет под запрет за отказ от подписки под «Декларацией» митр. Иосифа (Петровых) и архиеп. Серафима (Самойловича). А к 1929 году уже лишены свободы еще многие: архиеп. Варлаам (Ряшенцев) и епископы: Виктор (Островидов), Алексий (Буй), Дмитрий (Любимов), Максим (Жижиленко), Илларион (Бельский), Дамаскин (Цедрик), Сергий (Дружинин), Павел (Кратиров) и др. Оставались в лагерях и ссылках ранее осужденные, несогласные с Сергием, и если кто-то из них освобождался по истечении срока, то лишь на самое малое время. В лагеря и тюрьмы последовали сотни священников и тысячи мирян за ту же «вину». Остававшиеся на свободе верные управлялись выходившими из лагерей на время епископами Сергием (Дружининым), Алексием (Буем), а иногда и непосредственно епископами, находящимися в заключении. С этого момента церковь стала уходить в катакомбы, управляясь священниками рукоположенными тайно.

Теперь, просматривая страницы прошлого, приходится ломать голову: чего хотел добиться митр. Сергий сдачей духовных позиций Церкви? Почему он даже при виде кровавой поступи большевиков верил в их нормальность, надеялся на нормализацию отношений с ними и на возврат к мирной жизни Церкви? Возможно, он не хотел в них видеть «зверя багряного», старался внушить себе и другим, что это есть «кесарь» из страха лишиться власти, попасть на Соловки, быть расстрелянным. Хотя в его высказываниях (в «Декларации», в цитируемой выше статье) виден более глубокий надлом в убеждениях: вера в большевицкие идеи. На основе такого надлома у него создалась новая религия - коммунистическо-христианская, с верой в свои силы и в возможность построения царства «справедливости» без необходимой помощи и воли Божией. Идеал этих устремлений он увидел в революционерах; тем более в нем давно зародилось недовольство царским правлением, и в преломлении этих позывов у него стало создаваться искаженное убеждение, которое православным назвать уже нельзя. Если Спаситель говорит: «Без меня не можете делать ничего» (Ин. 15,5), то у него, наоборот, создалась уверенность: завоюет власть, и избранный им путь, как он писал архиеп. Серафиму, принесет мир церкви. Если служители благочестия и подвижничества считали добродетели и аскетику важнейшим путем к Богу в годы благоденствия, а во времена гонений - твердое стояние в верности Богу, то у митр. Сергия и множества его единомышленников и последователей основой делания поставлена внешнее благочестие, деятельность, изворотливость, подчас с нарушением общечеловеческих норм морали: честности, жалости. Исповедничество, готовность пострадать ради верности Богу, но не пойти в ногу с врагами Его, для митр. Сергия были понятия чуждые, по принципу: «в политике нет морали». Он создает свою церковь, в которой он сначала воцаряется преступным образом, старается сохранить ее внешнюю структуру: управление центральное и епархиальное, но делает это не чистыми путями, а через компромисс с врагами Божиими. Творит он это дело, возможно, с самоубеждением, что делает дело Божие, думает, что он с Богом и делает Божие дело, а раз так, то допускает себе «незначительное» отступление - убийство противников, выдачу их в руки врагов Божиих. Тем самым он исполнил предсказание Спасителя: «Наступает время, когда всякий убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин. 16:2). Его последователи это продолжают по сей день.

Он надеялся на благоденствие своей церкви, однако ошибочность его упований обнаружилась быстро: большевики, расправившись под его прикрытием и с его помощью с неугодными, тем смелее стали расправляться и с оставшимися «угодными». Вот такие данные приводит сергианский источник: «В 1928 году закрыто было 534 церкви, а в 1929 - уже 1119 храмов. В 1930 году упразднение православных общин продолжалось с нарастающим темпом».

«После арестов 1934-35 годов епископат, находившийся в ведении Заместителя, страшно поредел. 18 мая 1935 года Заместитель митр. Сергий вынужден был распустить Временный Патриарший Синод» (!). «В одном только 1937 году было закрыто более 8 тыс. церквей». «В 1939 году из архиереев на своих кафедрах оставались глава церкви – митр. Сергий, митр. Ленинградский Алексий (Симанский), архиеп. Петергофский Николай (Ярушевич) и архиеп. Дмитровский Сергий (Воскресенский). «К 1939 году во всей России осталось около 100 соборных и приходских храмов» («История РПЦ 1917-90г.», прот. Влад. Цыпин, 1994 г.). Здесь намеренно приведены данные сергианскаго историка, чтобы не возникла мысль о подтасовке. Однако митр. Сергий вместо осуждения упомянутых выше гонений дал в 1930 году интервью, в котором отстаивал позиции большевиков, высказывал негодование в адрес папы Римского, архиепископа Кентерберийского и заграничных русских архиереев, дерзнувших подать голос в защиту церкви. Митр. Сергий скатывается до открытой лжи, утверждая, что руководимая им церковь имеет 30 тысяч приходов и 163 епископа, занимающих свои кафедры, что Советская власть подвергает аресту архиереев и священников не за веру, а как врагов народа, за политические преступления. И это неприкрытое кощунство над мученичеством и исповедничеством производилось в то время, когда Союз воиснтвующих безбожников, руководимый Ярославским (Губельманом) заявлял: «В течение 1930 г. мы должны превратить нашу красную столицу в безбожную Москву, наши деревни в безбожные колхозы ... колхоз с церковью и попом достоин карикатуры ... Новой деревне церковь не нужна». В это время свирепствуют законы, изданные годом раньше (от 8 марта 1929 года), рассчитанные на экономическое удушение духовенства баснословными налогами. Когда же митр. Сергий увидел, в каком позорном положении оказался, вынужденный выгораживать своих душителей, то был шокирован своим рабским положеиием и решился подать своим хозяевам нижайшую просьбу вознаградить его некими послаблениями. И большевики нашли более выгодным несколько повременить с полным уничтожением его церкви, иначе и последние иуды уйдут на виселицу, бросив к их ногам сребреники.

И в эти дни безпрецедентного изуверства врагов он старается не отстать, продолжая преследовать своих противников. Себе он домогается все большей власти и славы. В 1932 году (когда по России начала гулять подстроенная коммунистами голодная смерть) он вырывает себе за подписью марионеточного «временного Патриаршего Синода» право на предношеиие креста за богослужением, а в апреле 1934 года сподабливается величания: «Блаженнейший митрополит Московский и Коломенский». Затем 29 дек. 1936 г., состязаясь с большевиками в борьбе за власть, провозглашает себя Местоблюстителем при живом законном местоблюстителе митр. Петре, со ссылкой на слухи о желанной его смерти. Кому же, как не НКВД, руководившему им, знать: жив или не жив глава Церкви, находящийся в их застенках. Началась война - заслуженная кара богоборцам за изуверство и искариотовцам за предательство. Здесь уже митр. Сергий совместил холуйство перед врагами и советско-патриотическую деятельность, что стало выглядеть даже нормальным.

В 1943 году «отец народов», напуганный возможным поражением в войне и своей погибелью, вызвал оставшихся в живых недодушеных им Иуд: митр. Сергия, митр. Алексия (Симанского) и архиеп. Николая (Ярушевича) и изложил им свою волю, что пора возрождать карманную церковь. Он по своему «милосердию» разрешил открывать семинарии и монастыри, отпустить из заключения и поставить новых иерархов, конечно же, тщательно проверенных через подписку под «Декларацией» Сергия. Надо сказать, что искренне верующий христианин на такую подписку открытым врагам Христовым пойти никак не мог, так как это равносильно «лояльности» самому дьяволу. От всех дел и служения ему мы отрицаемся еще в момент крещения и плюем на него, демонстративно показывая, что враждебны ему и его царству. Естественно, они пополнили число пострадавших за свидетельство Христово, и их кровь опять легла на подписавшихся.

Позднее от вновь рукополагаемых подписку не требовали, так как вошедший в число подписавшихся сам становился подписантом, к тому же кандидатов на священство тщательно проверяли большевицкие органы госбезопасности на «невраждебность». «Враждебным » считался тот, кто мог видеть их звериную сущность и не всегда мог смолчать, притворяясь невидящим, ведь всем ясно, что епископ или священник не будет совершать террористические акты. На основе этого принципа «невраждебности» вошел в моду в Московской патриархии самоотбор кадров: архиереи выдвигают и посвящают только единомышленных себе: таких же «молчащих» из страха перед гневом «хозяев» и из опасения как бы не получить в лице вновь поставляемого обличителя своей продажности. Кто-то некогда назвал МП не Церковью Бога Слова, а «церковью молчания», и это так понравилось сергианам, что стало расхожим словом, потому как оправдывало их примирение с ложью.

В этом же 1943 году по желанию Сталина митр. Сергий объявляет себя «патриархом», для чего (для пущей важности) срочно посвящает несколько архиереев из тщательно проверенных большевицкой сыскной службой кандидатов, кроме того для инсценировки «выборов» несколько архиереев выпускается из тюрем после проверки и подписку на предмет любви к большевистскому режиму. И от лица этих предателей числом 19 производится рождение истинной блудницы, главой которой провозглашается теперь уже «патриарх » Сергий.
Но недолго пришлось ему наслаждаться исполнением своей мечты и достижением всех жизненных устремлений: в 1944 году закончился путь его беззаконий, и на смену ему вступил его верный помощник во всех предательствах, также из раскаявшихся обновленцев, Алексий (Симанский). Он сразу же спешит заслужить доверие «хозяина»: «По завещанию почившего Патриарха мне судил Бог принять на себя должность Патр. Местоблюстителя. В предстоящей мне деятельности я буду неизменно и неуклонно руководиться теми принципами, которыми отмечена была деятельность почившего Патриарха: следование канонам и установлениям церковным с одной стороны, и неизменная верность Родине и возглавляемому Вами, Правительству нашему - с другой. Действуя в полном единении с советом по делам РПЦ, я вместе с учрежденным покойным Патриархом Священным Синодом буду гарантирован от ошибок и неверных шагов.
Прошу Вас, глубокочтимый и дорогой Иосиф Виссарионович, принять эти мои заверения с такою же доверенностью, с какой они от меня исходят, и верить чувствам глубокой к Вам любви и благодарности, какими одушевлены все, отныне мною руководимые церковные работники» (Митр. Алексий, Письмо Сталину от 20 мая 1944г.).

Итак, сатана и его земные воины потрудились не впустую: именно такая им и нужна была «церковь»! Здесь уже не заверение в лояльности, но клятва верности большевистскому правительству и признание в глубокой любви и благодарности (за допущение к власти) самому «зверю». Это уже, по-видимому, больше, чем поклониться ...

Кто-то может сказать, что это вынужденно: попробуй он сказать иначе ... И пробовали и говорили: Иоанн Предтеча, пророки и апостолы, Филиппы и Ермогены и великое множество новомучеников и исповедников Церкви Российской, которых христопродавцы Сергий и Алексий объявили врагами народа.

Преемники и последователи Сергия и Алексия делали тоже и больше того, когда не было уже расстрелов и тюрем. Не было такого события или деяния в царстве зверя, каковому бы не поспешила Московская патриархия порукоплескать в угоду своим патронам в Кремле, будь то большевистское празднество, вторжение в Чехословакию или изгнание Солженицына.

Помнятся торжества в Московской Духовной Академии в честь 50-летия Октября, которые довелось лицезреть мне лично. Два зала в стенах Духовной Академии (МП) при входе в библиотеку были оформлены под музей-выставку революции. Стены сплошь обклеены красными революционными плакатами, а в центре у передней стены на высокой красной тумбе с гербом возвышается гипсовый бюст «зверя» - Ленина. 5 ноября 1967 г. состоялось открытие музея Революции. Присутствуют «епископ» Филарет (Вахромеев) - ректор, теперь же «митр. Минский», «епископ» Питирим (Нечаев) (скончавшийся «митр. Волоколамским»), преподаватели и студенты. Филарет торжественно перерезает красную ленту у входа, и все входят. Начинается показ «экспонатов » с объяснением их значения. После этого все идут в актовый зал на митинг, где после выступлений поются революционные песни вперемешку с молитвами. Потом студенты разных национальностей читают революционные стихи или поют такие же песни. Студенты из Грузии монах Бенедикт Джалагония и Александр Катамадзе отказались от такого чтения и пения и были отчислены: первый со второго курса Академии, а второй был оставлен на год, чтобы закончил Семинарию, но с тем, чтобы не брать в Академию.

Таким образом «преображение» блудницы в 1943 г. привело еще к новым явлениям: с этого времени особенно широко и успешно стала практиковаться вербовка духовенства в сотрудники секретных служб для доносительства друг на друга. Институт сексотсва особенно распух во времена Хрущева, который с упорством маньяка взялся вновь за уничтожение религии. В начале шестидесятых годов было закрыто около 8 тысяч православных (МП) храмов. Преследования же катакомбников были и того страшнее: у родителей отнимали детей, лишая их за веру родительских прав, с работы увольняли за «уклонизм» - отказ вступить в профсоюз, на корочках которого значилось «Профсоюзы - школа коммунизма», и в другие общества из числа 666; при этом человека не брали на другие работы, а потом судили за «тунеядство». Также стало «модным» помещать инакомыслящих, к которым особенно относились верующие «уклонисты», в психиатрические больницы с диагнозом «вяло текущей шизофрении» или просто с «болезнью», которая называется «религионизм».

Напуганные гонением безблагодатные сергианские «пастыри» шли на любую сделку с властями, лишь бы как-то их задобрить; заискивали перед уполномоченными по делам религий, охотно делали подписку о доносительстве в КГБ, а некоторые даже отрекались от Бога: проф. прот. А. Осипов, преподаватель семинарии Дулуман, прот. Чертков, Спасский, Дарманский...
Далее на Иудинской безблагодатной почве стали произрастать и другие «плоды»: началась разработка «нового богословия», согласно которому конца света не будет, а также не будет и воскресения мертвых, о чем и предсказывал преп. Серафим Саровский. По этому «богословию», пропагандируемому в угоду большевикам, царство Божие строится здесь на земле совместными силами верующих и неверующих, т. е. сергиан и коммунистов, но есть «слуги сатаны», мешающие этому,это РПЦЗ и катакомбники.

Но сатане и тайне беззакония казалось и этого мало: коммунисты «советуют» руководству МП вступить в ранее отвергаемый экуменизм и его Всемирный Совет церквей (ВСЦ), чтобы иметь в этой всемирной религиозной организации своих агентов. И стоило КГБ указать пальцем искариотовцам в сторону ВСЦ, как тут же в 1961 году на архиерейском Соборе они объявляют благим то, что в 1948 г. называли злом, которое стремится значило «порвать непрерывную цепь благодати, связывающую Православную Церковь с Апостолами путем Апостольского преемства, продать хранимое нами сокровище веры за чечевичную похлебку земных выгод». Конечно, ошибка была большевитского центра в том, что в 1948 году не усмотрели в экуменизме пользы, а вот в 1961 г. передумали. И тут же МП вступает в экуменическое движение и в ВСЦ, а с ней в это всемирное объединение, как выявилось позднее из архивов, вступает сонм агентов КГБ. Вполне возможно, что когда последует новое указание руководству МП со стороны тайны беззакония о выходе из ВСЦ, то оно незамедлительно это сделает, и будет рисоваться ревнителем Православия, оставаясь по-прежнему нераскаявшимся Иудой. Так именно произошло с издевательской канонизацией Царя Николая Александровича с семейством: на соборе в 1987 году все епископы были против канонизации, а в 2000 году все вдруг стали единогласно за канонизацию.

Через вступление в экуменическое движение и в ВСЦ Патриархия сделала огромный прыжок вперед ... в преисподнюю, и с этого момента получила определение Сардийской церкви: «Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв».

Что такое экуменизм?

Во-первых, это объединение всех еретичествующих христианских течений, уже анафематетвованных Святою Церковью, плюс разных языческих культов и примкнувших к ним секуляризованных слоев (в основном в верхах) православных церквей. Участвует в движении и Католическая церковь. Но основными организаторами являются разные протестантские группы и объединения, которые абсолютно ничего от Апостольской Церкви не сохранили. Есть среди них такие «церкви», в которых установлено женское священство, разрешен гомосексуализм и лесбиянство, и брак мужчин с мужчинами. Уже этого вполне достаточно для того, чтобы считающие себя православными не пошли на этот совет нечестивых. Тем более, если туда открыта дверь всем язычникам, магометанам и главное - ИУДАИЗМУ.

Во-вторых, целью этих сборищ являлось и является не отыскание Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, от которой уклонились, и возвращение в нее, а поиск путей к соединению всех по принципу: вы откажитесь от вашего, непохожего на наше, а мы откажемся от своего, чего нет у вас, и так создастся «истинная» церковь. Но Православию там делать опять же нечего, потому что ему отказываться не от чего. Пусть рассмотрит каждое течение себя и добро пожаловать в Православную Церковь. Пребывание в ВСЦ, и в экуменизме есть предательство Православию.

Российская Православная Церковь еще до революции, а после неё также и РПЦЗ посылала своих представителей на конференции протестантскаго движения под названием «Вера и устройство», и далее в образовавшийся ВСЦ с единственной целью - явить перед лицом инославных сущность Православия и тем произвести миссионерское воздействие. Но когда в ВСЦ вступила МП далеко не с такими целями, да и цель пребывания других «православных» церквей оказалась ложной, то истинная Церковь покинула этот орган, найдя безполезным и даже вредным одно пребывание в нем.

В-третьих, если не быть слепцом, то можно сразу увидеть не только указанную выше цель, но далеко идущие замыслы тайны беззакония, ведущей полную глобализацию всех земных процессов. Объединение же всех религий является необходимейшим условием воцарения мессии талмудического еврейства - антихриста. Это знает каждый просвещенный православный человек. Заправилам МП, прошедшим уже экуменизм с безбожием не страшен и экуменизм со всеми еретиками и лжецами.

В-четвертых, в этом движении можно увидеть замыслы «Валаама», какой некогда учил Валака тому, как оторвать Израиль от Бога посредством вовлечения в неверность. «Худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15:33), - говорит Ап. Павел. Но и не только перенятия худых нравов приходится бояться от таких сообществ. На экуменических сборищах установилась постоянная практика общих молений, и литургисаний, а это строжайше запрещено 45 и 65 Апостольскими правилами и 33 правилом Лаодикийскаго Собора. Нарушение этих правил - общие моления с еретиками карается отлучением от Церкви, а это-то и есть путь, ведущий к безблагодатности - отчуждению от Бога по совету Валаама.

Но что же двигает МП к такому соединению? Просто так хочет могущественная тайна беззакония, которой уже полностью поработилась МП, да и правительство Российской Федерации, и подлинную цель экуменизма знает только эта «тайна»...

Но как понимать православность МП? Со всеми еретиками бежит на соединение, а с истинной и верной Богу РПЦЗ и с остатками Тихоновской т.н. катакомбной церковью ведет безпощадную войну на полное уничтожение. Зарубежная церковь просит МП осудить «Декларацию» митр. Сергия, предав ее публично проклятию за всю пролитую из-за неё кровь; признать всех пострадавших за непринятие ее святыми мучениками, принести покаяние в сотрудничестве с богоборческими властями и выйти из ВСЦ и экуменического движения. Но ей милее соединение со всеми отступниками, поклоняющимся врагам Божиим, так как это обещает процветание, чем единение с верными Богу, гонимыми и презираемыми по науськиванию этих врагов. Для нее страшна немилость сильных мира сего: в ней видится гонимость и нищенство ...

Ко всему прочему вступление МП в ВСЦ и её участие в экуменической деятельности и является наивысшим грехом – соблазном, о котором сказал Спаситель: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф. 18:6). Ведь равняясь на бывший «оплот Православия» - Российскую Церковь, другие поместные православные церкви с «чистой» совестью также влились в экуменическую синагогу сатаны. Уже не говоря о всей деятельности МП – этой апокалиптической блудницы, являющейся сплошным соблазном, еще добавился и этот вклад в создании «церкви» антихриста. Почему и в Апакалипсисе о ней сказано, что она не только блудница, но и «мать блудницам и мерзостям земным» (Откр. 17:5). Достаточно привести к примеру соблазн всего народа этой кровавой декларацией, постоянными призывами строить социализм, коммунизм, и уже нужно действительно повесить всемирный жернов на «шею» этой МП и ввергнуть в бездонную пучину всевселенской истории, посылая в догонку проклятия от лица русского народа. «И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жернову, и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его» (Откр. 18: 21).

Вот эта нераскаянность в своих злодеяниях, постоянная борьба с истинной Церковью и попытки вовлечения всех в преступное чрево лже-церкви является основной причиной грядущей погибели последней и ея «верных чад». С отменой строительства царства «зверя» - социализма многие пришли хотя бы к гражданскому покаянию: каялись даже коммунисты, в светских кругах стали проклинать деяния Ленина и Сталина, марксизм и материализм. Генерал КГБ Олег Калугин восстал против КГБ и КПСС, разоблачая их преступную деятельность, а в МП не нашлось до сего дня ни одного архиерея, какой бы принес публичное покаяние хотя бы в сотрудничестве с КГБ. В качестве иллюстрации упорной нераскаянности иерархов сергианской МП можно привести одно место в интервью, взятом обозревателем «Литературной Газеты» у лже-патриарха Алесия 2 Ридигера.

Вопрос: «Не слишком ли покорно переносила Церковь те злодеяния, которым подвергли ее вместе со своим народом убийцы и садисты? Известно, что в связи с компанией по изъятию церковных ценностей начатой в феврале 1922 года, по России прошло 2000 процессов, и расстреляно было более 10 000 верующих, в том числе погиб ряд церковных иерархов, например, митр. Петроградский Вениамин … Я уже не говорю о бесчисленных потерях, понесенных Церковью в последующие годы сталинизма. Между тем, резких протестов со стороны Церкви, обращений к международной общественности и т. д. не известно. Даже в годы брежневщины, когда расстрелы уже никому не грозили, и тогда Церковь не поднимала голос протеста, не вступалась за жертвы произвола (об отдельных протестующих голосах священников я не говорю)… Вместо противостояния была покорность».

Ответ лже-патриарха: «Да ведь наша покорность была первоначально связана с ощущением того, что церковь и Россия приемлют свою горькую чашу из руки Божией. И сами гонители воспринимались как орудие Божьего, исцеляющего, жгучего прикосновения» («ЛГ» 28. 11. 90 г.) Ответ действительно достойный советского патриарха: в возвышеннейшем тоне с оттенком благочестия и в тоже время полный внутренней неправды и с большим чекистским умением извернуться: «Гонители … орудие Божьего, исцеляющего, жгучего прикосновения»… Однако Св. Патр. Тихон так не считал, когда писал письмо во ВЦИК 26 окт. 1918 года: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело: это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной». В том же духе характеризовали это «орудие» и другие истинные пастыри, и если им пришлось умолкнуть, то только потому, что внутри Церкви объявилось слишком много иуд, для которых разгул зверства врагов Божиих казались «орудием Божьего, исцеляющего, жгучего прикосновения». А вот истинную Христову Церковь РПЦЗ (В) он не признает даже за орудие Божьего прикосновения, но так же как и сатана считает за врага номер один.

Созвучны этому мнению и слова преп. Феодосия Киево–Печерского, явившегося Алексию 2 в Астрахани 28 октября 2002 года: после чего последнего связал тяжкий недуг. Он сказал, глядя на Алексия 2 с тяжким укором: «Отпали от Бога – ты и многая братья твоя. И правители Руси, не правители суть, а кривители. А церковь потворствует им. И не стоять вам по правую руку от Христа. И ждет вас мука огненная, скрежет зубовный, страдания бесконечные. Милость Господа нашего безгранична, но слишком долог для вас путь ко спасению через искупление бесчисленных грехов ваших, а час ответа близок» (Информационное Агенство ARИ.RU 01/11/2002)

От духовенства МП требуется истинное покаяние, после чего должен быть переход в РПЦЗ(В) - как единственную сохранившую во всем верность Богу и Православию. И именно переход, а не объединение, о котором все говорят. Это два абсолютно разных явления: объединяться могут подобные с подобным, на равных основаниях или как сказал лже-патриарх Алексий 2: «с чистого листа». Однако можно ли смешать воедино исповедничество и сергианский лживый компромисс? Иное дело переход отдельных личностей, когда принимаемый приносит покаяние, происзносит требуемое исповедание, принимает устав, традиции и т. д. Церкви, к которой присоединяется. Но иерархи МП на это неспособны. Причиной нежелания духовенства МП каяться и переходить в верную Богу Церковь является не какое-либо логическое или церковное основание, а просто та же печать «зверя», которая их сделала гомосоветикусами. Они её приняли, будучи каждый еще в миру, через вхождение в различные советские общества, через голосования и подписки и, наконец, через сознательное вхождение во фронт «невраждебных» врагам Христовым. Преп. Нил Мироточивый говорит, что после принятия печати антихриста (или предтеч его) сердце человека мертвеет. В него входит сатана, как в Иуду в момент принятия куска хлеба от Спасителя.

Второй причиной является грех последнего времени – БОЯЗЛИВОСТЬ. «Боязливых же и неверных … участь в озере, горящем огнем и серою» (Откр. 21,8). БЕЗБОЯЗНЕННОСТЬ - удел исповедников и мучеников. Сергианство же есть трусливый побег от исповедничества в область компромисса, примирения со злом и ложью, примененчества к условиям жизни для сохранения своего относительного благополучия и преспеяния. Объединение сергианства с исповедничеством не может быть по естеству их. И процесс обращение сергиан в исповедников может быть очень длительным и редко когда становится законченным. Этот процесс есть глубокое внутреннее перерождение, а оно без помощи Божией невозможно. Но оно необходимо.

Теперь же в предверии казни «блудницы», мы можем вполне убедиться: «Пал, пал Вавилон»: вместо покаяния теперь начинается открытая вражда против верной Богу Церкви.

В чем в глазах МП грех трех частей истинной Церкви: Заграничной, Катакомбной и оппозиционной, выходящей из МП? – Только в том, что они не пошли вместе с сергианами на сосолужение врагам Христовым – коммунистам. И сергиане их преследовали всегда, как некогда фарисеи и их первосвященники преследовали Христа с последователями, потому что Он вышел не из их среды. И теперь иуды, влезшие на седалище апостольское, пригревшиеся под крылышком врагов Христовых, объявили себя единственными наследниками апостолов, разбойнически захватив управление Российской Православной Церкви. Теперь, если верные Богу начинают просить какие-то развалины храма, то сергиане тут же предъявляют свои права, и разбойничьими методами с помощью местных властей, по прежнему коммунистов, и руками ОМОНа или милиции забирают их себе.

Основным обвинением, возводимым сергианами против «зарубежников» выставляется то, что они, будто бы убежали за границу, ища себе спокойной жизни. Но этот аргумент приводится ими в расчете на полное невежество масс в этом вопросе. Заграницей было еще до революции несколько русских православных епархий и миссий. Прибывшие туда с отступлением Белой армии, не есть беглецы за пирогами, а ушедшие с боями истинные патриоты, сражавшиеся за свой народ против людоедов-большевиков. Их могут называть беглецами только убежденные коммунисты. Патриоты уходили не навсегда, но чтобы собрать силы и вновь идти освобождать свое Отечество. Иерархи же уходили также на время и со своей действительной паствой. К тому же не всегда была возможность вернуться через фронт. Так митр. Антоний (Храповицкий) был арестован Петлюрой, и его еле вырвали из тюрьмы зарубежные братья. Потом он пытался пробраться через фронт, но не смог этого сделать, попал на Юг России и далее вынужден был с Врангелем уйти за границу. В их уходе нет никакого греха!

Однако, когда подобное повторил родоначальник сергианства, то его они не винят: когда гитлеровские войска подходили к Москве, он не стал дожидаться, когда Гитлер повесит его по обещанному на первой березе, а «бросил свою паству» и два года отсиживался в Ульяновске. А если бы фронт двигался дальше, то теперь Патриархия могла бы стать не Московской, а, допустим, Пекинской. Также и митр. Николай (Ярушевич) бежал из Белоруссии от фронта и более там не появился.

Другим «свидетельством» сергиан на заграничную Церковь является вымышленная «неканоничность» их Сvнода в виду того, что в мае 1922 г. последовал указ Патр. Тихона о расформировании заграничнаго ВЦУ за антикоммунистические выступления и о передаче всех полномочий по управлению митр. Западно-европейскому Евлогию. Указ этот вызвал массу недоумений: он не соответствовал прежнему умонастроению Патриарха, не являлся каноничным, так как нарушал постановление Поместного Собора о неналожении церковных взысканий за политические убеждения и выступления, и главное - он странным образом совпадал с моментом ареста Св. Патр. Тихона. Все пришли к выводу, что указ сей издан под давлением врагов, и потому не является действительным. Подтверждением этому является то, что Патриарх после обретения свободы ни разу не упомянул о неисполнении этого указа. И еще, надо прямо сказать: признавать действительным этот указ в момент разгула мракобесия людоедов было просто безумием или дьявольским упрямством.

Однако зарубежное духовенство не явило ослушания: ВЦУ, состоявшее из духовенства и мирян, было распущено, и власть была передана Всезарубежному Собору и образованному им Синоду из одного духовенства.

Через год, также под давлением большевиков, патриарх Тихон был вынужден, как уже упоминалось, признать себя невраждебным советской власти. «Незадолго до кончины, в беседе с тюремным врачом Жижеленко, будущим епископом, патриарх говорит о своих мучительных сомнених в пользе дальнейших уступок советской власти: «делая эти уступки, Божий избранник с ужасом убеждается, что предел требований сов. власти лежит за пределами верности Христу и Церкви, что, по-видимому, единственная возможность для Церкви сохранить свою верность Христу - это уйти в катакомбы, как первые христиане. Но понимал Тихон и иное: скрыться архипастырю не дозволено, он должен нести свой крест до конца.» (Божий избранник», М., Вострышев, Моск. 1990 г.). И митр. Сергий, еще не попавший под давящий пресс большевитской власти и не обработанный на Лубянке, писал 12 сентебря 1926 г. в письме заграничным епископам: «Дорогие мои святители. Вы просите меня быть судьей в деле, которого, я совершенно не знаю ... может ли вообще Московский Патриарх быть руководителем церковной жизни православных эмигрантов ... Польза самого церковнаго дела требует, чтобы вы общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный для разрешения всех недоразумений и разногласий и имеющий силу пресекать недоразумение и всякое преслушани, не прибегая к нашей поддержке».

Так в чем же неканоничность Зарубежнаго Сvнода? На управление приходами заграницей трижды получено благословение: от патр. Тихона 7/20 ноября 1920г., от митр. Агафангела в момент захвата обновленцами власти в Церкви Посланием ко всем архипастырям от 18 июня 1922г. и вышеприведенным письмом митр. Сергия. А вот то, что митр. Сергий через год после обработки на Лубянке «потребовал от заграничнаго духовенства дать письменное обязательство полной лояльности советскому правительству во всей своей общественной деятельности» («Декларация») и после их отказа «исключил из состава клира» все духовенство за границей - 30 епископов, тысячи священников и миллионы мирян единолично, сделав это к тому же в угождение врагам Христовым большевикам, - это уже никак не назовешь каноническим.

Но самым модным «аргументом» сергианскаго духовенства против «зарубежников» является голословное именование их раскольниками. Так кто же действительные раскольники? Те, которые сохранили верность Богу, не слившись с врагами Его, и за это отторгнутые от церковнаго единства? Или те, которые пошли на соглашение с врагами Христа, как некогда Иуда Искариот, и в угоду им отторгли этих зарубежников? И самое страшное: все сергианские священники в борьбе с верными Богу провозглашают заведомо известную эту ложь в проповеди с амвона, что уже является хулой на Духа Святого.

И вот теперь до сего дня выискивают прислужники КГБ вину или неканоничность противников и не могут ничего найти, потому что их нет, а свое страшное искариотовское предательство рисуют как житейскую мелочь.

Лже-патриарх Алексий 2, выступая в Новосибирском облисполкоме 15 мая 1991 г. говорил: «Чтобы показать, что Церковь не политический враг власти, владыка Сергий принял эту Декларацию, призванную помочь сохранить церковную структуру. Карловчане утверждают, что митр. Сергий якобы считал, что радости Церкви и атеистического государства - одни и те же, в то время как митр. Сергий говорил не об атеистическом государстве, а о Родине (?) - о России, с которой у Церкви действительно одни радости, одни скорби, одна судьба».

Высший иерарх, как видим, оправдался за весь кровавый сергианский путь. Но ведь весь ужас и погибельность Декларации даже не столько в содержании ее, а ещё и в том, что через нее богоборцы выявляли рабов Божиих, принуждали через нее поступиться верностью Богу - признать себя невраждебными ко врагам Христовым, Этой Декларацией, противоставшие Сергию, осуждались как противники правительства и Церкви и отправлялись на пытки.

О своем отказе каяться Алексий 2 далее говорит так: «Русская Церковь (МП) засвидетельствовала свою верность (?) Православию кровью мучеников. Кто же выступает сегодня в роли наших судей? - Те, кто в течение многих лет находились за океаном в полной безопасности».

Как легко в наше время перескочить из душителей, казнителей в мученики! Людоеды Троцкий и Бухарин, Ежов и Берия тоже мученики? Наряду с настоящими мучениками за веру были уничтожены и многие неверные, и даже сами мучители - в то время пожирал гад гада! Так о каких мучениках говорит Алексий? О замученных по указке митр. Сергия и его последователей, фактически их руками, или о предателях, последовавших вслед за ними под топор в наказание от Бога за этот грех? А то, что судить приходится зарубежникам, так то только потому, что здесь, внутри страны враги и иуды почти всех верных Богу уничтожили.

Итак, иерархи Моск. патриархии в основной массе не намерены идти на покаяние и соединение с верной Богу Церковью, и чем выше саном и положением, тем меньше имеют желание к этому. Секрет этого открывают архивы КГБ, исследованные комиссией под руководством священника (МП) Глеба Якунина: высшие иерархи имеют такие громкие чекистские клички (и, похоже, чины) как Дроздов, Адамант, Антонов, Топаз, Островский и т.д., и, конечно же, чем выше саном, тем, естественно, больше получили чести, власти и привилегий, и тем больше обязаны КГБ, который еще не потерял своего могущества и, как они считают, по их вере и молитве еще может вернуться к власти.

С другой стороны, теперь каждому ясно, что на дворе не 1923 год, когда Св. Патр. Тихон был вынужден принимать покаявшихся высокопоставленных отступников, оставляя их в сущем сане ...
Поэтому вместо покаяния льется всяческая ложь на сохранившую верность Церковь. Являются и такие плоды «покаяния»: в марте 1993 года в с. Валищево (Моск. Обл.) приезжают на двух автобусах представители Моск. патриархии с милицией, расталкивают белых казаков, сбежавшихся защищать свой храм юрисдикции РПЦЗ и силой врываются в церковь. Навешивают свои замки. Завоевали!

В августе того же года они приезжают с 120-ю омоновцами в г. Обоянь, так же врываются в собор (РПЦЗ), избивают и выбрасывают верующих, находящихся и ночующих ради защиты его в нем, и занимают его. При этом перебрасывают верующих через забор и тем дают работу «скорой помощи». После этого верующие рядом в сквере совершают богослужение, но в храм, оскверненный и занятый иудами, на их службу не идут.

И потом начался захват монастырей и храмов заграницей с помощью подкупленных представителей местной власти: храм в г. Бари, где покоятся мощи Свят. Николая Мир Ликийских Чудотворца, также монастырь в Хевроне в 1997 году и в Иерихоне - 15 янв. 2000 года. Захватом указанных монастырей с помощью палестинской полиции руководил сам Алексий 2.

В С.-Петербурге в июне 1997 г. был принят из Моск. патриархии в РПЦЗ прот. Александр Жарков, подвергся травле и стращательствам митр. Владимира С-Петербургского и присланного на захват храма его священника, а потом 14 сентября он был найден убитым пулей в сердце и контрольной в висок с переездом несколько раз автомобилем - почерк наемных убийц. Вечная ему ПАМЯТЬ! Теперь еще с более веским основанием Алексий 2 может говорить: МП засвидетельствовала свою «верность» кровью еще одного мученика!...

Итак, товарищи архиереи, облеченные высшей властью и возведенные в высшие ученые степени магистров и докторов богословия по великой милости КГБ, разрешите задать вам вопрос: «Не задумывались ли вы хотя бы один раз в жизни между пышными приемами и визитами над такой истиной: со дня революции дьявола и по сей день мир разъединяется полностью на верных Богу и на противников Его; в высших сферах бытия уже произошло окончательное разделение: Ангелы не имеют общения с бесами и переход из одного лагеря в другой фактически невозможен, потому что и те, и другие освятили свою волю в борьбе, сдедади её невозможной к перемене. Теперь это же должно произойти и на последней - материальной ступени. Так к каким же силам относите, товарищи, вы себя, воюя против верных Богу? А ведь чем дальше будет углубляться борьба, тем невозможней будет покаяние. Куда же вы намерены вести многомиллионную паству, отдаляясь от верных? Вперед к победе коммунизма? Так это ныне устарело ... А ведь дело идет к тому, что сам народ заставит вас каяться или уступить место верным пастырям от Бога. Нелишне вспомнить участь обновленцев, от которых вы унаследовали идеологию. Блаженны те, которые сейчас принесут покаяние и соединятся с верными Богу до соборного суда истинной Церкви, который заставит всех определиться раз и навсегда. Подлинным же покаянием во спасение является акт соединения до этого Собора. И если не примете в этом разделении удел с верными, за спиной которых стоят тысячи мучеников и вся Церковь, то какой прок в ублажении себя аскетической литературой, обрядовым исполнительством и, казалось бы, благой церковной деятельностью? Нет Бога с теми, кто впал в неверность Ему и не покаялся!»

Нелишне здесь сказать пару слов и о «верных чадах» блудницы. Иерархи МП, как видим, не идут на покаяние, да и не могут пойти: не может старое зло стать новым добром. А ведь их злодеяния ужасны: они вошли в тайный сговор, как некогда Иуда Искариот, с еще более злейшими врагами Христовыми; выдали на растерзание все духовенство старого поставления и влезли на седалище апостольское с иудинским преемством и его психологией, и по сей день не раскаялись в этом. Но хотя бы они прекратили борьбу с верными Богу и вовлечение в погибель других? Нет, они упорно продолжают заниматься агитацией, чтобы обратить весь православный мир в свою иудинскую веру.

Расправившись руками своих новых братьев-большевиков с противящимися их «браку» со зверем, сергиане принуждают сохранившую верность Богу заграничную часть Церкви последовать их предательскому курсу. За отказ от этого они объявили вне Цекрви всю православнцую диаспору. Не удовлетворившись этим они всеми путями стали добиваться отрыва от Церкви слабых. Так образовались раскольничьи митрополии Северо-Американская и Парижская. Затем победа Сталина над Гитлером и присоединение Восточной Европы открыли им путь к порабощению других поместных церквей, находящихся на захваченных территориях. Обращение в сергианство, и далее в экуменизм с помощью насилия, подкупов и кропотливого труда агентов КГБ прошло успешно: блудница обрела множество чад. В их число попали не только церкви на завоеванных территориях, но и даже целые патриархаты: Константинопольский, Антиохийский, Александрийский и в какой-то степени Иерусалимский. Здесь большую роль в совращении этих церквей на иудинский путь сыграли обильные подачки из неисссякаемого источника КГБ. В итоге весь православный мир оказался в дружбе с сергианской МП и отвернулся от верной РПЦЗ «страха ради иудейского».

Однако основным объектом ненависти и борьбы МП является оставшаяся верной Богу Христова Церковь – РПЦЗ. Ее члены и особенно иерархи усиленно обрабатываются сергианской ядовитой и прилипчивой ложью. Особо рьяную деятельность в этом направлении явил в послевоенные годы митр. Николай (Ярушевич), кторый соблазнил многих вернуться на «родину», каковая разместила их по лагерям и тюрьмам. И по правилу «капля камень точит» пропаганда сергианского благоденствия стала приносить свои плоды: с началом 90-х годов проросли ростки сергианства среди духовенства РПЦЗ. В 1993 г. на Соборе уже слышатся такие слова: «Наша задача не может быть в осуждении ближнего, она в поиске путей к обновлению единой видимой РПЦ». В следующем же году на Соборе звучит еще более откровенная сергианская речь: «Мы… архиереи Русской Церкви, полагаем, что пришло время искать живого общения со всеми частями единой Русской Православной Церкви, разрозненной в силу исторических обстоятельств». И началось это искание «живого общения»: МП «перестала» вдруг быть апокалиптической блудницей. Особенно отличился в этом искании архиеп. Марк Берлинский, сослужа с экуменистами и ведя переговоры со лже-патриархом Алексием 2 о соединении. Хотя архиеп. Марк подвергся за это порицанию и даже исключению из Синода Митр. Виталием, но дух сергианства уже укоренился среди духовенства РПЦЗ. На Соборе 2000 г. он уже обнаружил себя явно, а на Соборе 2001 г. явил себя во всей своей красе, породив т.н. Лавровский раскол. Теперь уже можно сказать, что родилось новое чадо блудницы, еще более благородных кровей – из некогда исповеднической Церкви. Ныне готовится окончательное восшествие лавровских отсупников на руки ее «матери-блудницы». Остались верными Богу и Православию единицы иерархов во главе с Первоиерархом Митр. Виталием, которые в ноябре 2001 г. и в июле 2003 г. пополнили епископат и Церковь стала понемногу крепнуть.

Еще из Церкви ушли «на страну далече» искавшие самочиния «суздальцы» и «лазаревцы», которых к чадам блудницы отнести нельзя, но и чадами Церкви они уже не являются: они ушли, отделились ради своего единоличного властвования, не посчитавшись с великим злом, причиненным этим Церкви. Церковь уменьшилась, но Господь судил так, что победители будут исчисляться единицами, а не миллионами, и все же это будут победители, не пошедшие в ногу ни с врагами, ни с предателями Христовыми.